Плавучий город - Страница 122

122

— Нашей главной заботой должен стать Линнер. После безрассудного поступка Тёсы Линнер наверняка направится в Токио, чтобы найти вас. Я мог бы помочь...

— Я думаю, дайдзин, что вы сделали достаточно.

Не веря своим ушам, Усиба взглянул на Акинагу.

— Теперь, уважаемый министр, когда Тёсы и Сидаре больше нет, остаюсь я один. — Оябун склонился над столом из дерева кияки. — Ваш голос во внутреннем совете был всегда лишь совещательным, но от моего внимания не укрылось, что за последний год ваша роль в совете, ваше влияние, мнение становились все более весомыми. Это началось еще тогда, когда сместили Оками с поста кайсё, и с тех пор ваша власть постоянно росла. — На лице Акинаги появилась гримаса. — Поэтому и была затеяна вся эта маленькая игра.

— Какая игра?

— Я подал вам Тёсу на блюдечке, и, к моему удовольствию, вы проглотили его целиком, — Акинага громко рассмеялся. — Удивительно, но я сумел обратить вас против вашего друга! Забавно, не правда ли?

Лицо Усибы посерело.

— Пожалуйста, объяснитесь. — Голос Наохиро дрогнул, и он никак не мог совладать с ним.

— Это я составил заговор, чтобы убить кайсё. Этот слабак Тёса всего лишь пытался украсть мои идеи.

— Но заговор провалился.

— Кайсё пришлось бежать и скрыться. Оками лишился всякой власти и влияния. — Акинага сплюнул. — Он все равно что умер; результат один. — Тецуо вытащил сигарету и неторопливо закурил. — Тогда я взялся за Сидаре. Я убедил его, что у него не будет достаточно власти, пока он не заручится поддержкой одного из членов внутреннего совета. Он был практичным молодым человеком и сразу же со мной согласился. Тогда я послал его, чтобы разделаться с Лйннером.

— Вы?

— Конечно! Я знал, что Сидаре был тандзян. Только тандзян имел шанс одолеть Линнера. Но полагаю, я не учел, что Сидаре очень молод. Он потерпел неудачу.

— Но Акира Тёса...

— Ах, Тёса! — Акинага затянулся, смакуя дым сигареты. — Рано или поздно мы должны были с ним схлестнуться. Акира стремился занять пост кайсё — и я тоже. Для нас двоих внутренний совет был слишком тесен.

— Но у вас не хватало сил, чтобы одержать над ним верх.

— Именно так. Поэтому я и предоставил эту работу вам.

— Но Ёсинори сказал мне...

— Ёсинори сказал вам то, что велел ему сказать я. Старина Ёсинори всегда делает то, о чем я его попрошу. Наше взаимное понимание длится десятилетия. Мы всегда могли рассчитывать друг на друга.

— А я поверил ему...

— Почему бы и нет? И я бы на вашем месте поверил. — К ярости Усибы Акинага с сочувствием взглянул на него. — Ёсинори непревзойденный актер. Игра — его хобби, я бы Даже сказал, настоящее призвание. Он страстно любит это занятие.

Акинага встал, и подошел к одному из маленьких оконец, углубленных в шершавой бетонной стене. Взглянул вниз, на узкую улицу, по которой с шумом неслись автомобили.

— Теперь я получил то, чего хотел. Теперь, когда Тёсы и Сидаре больше нет, ничто не помешает мне унаследовать от Оками его пост кайсё.

— Но Оками еще жив.

— Да, жив. — Спокойствие Акинаги внушало ужас. — Но мне примерно известно, где он скрывается. И когда я завладею «Факелом» из Плавучего города, Оками превратится в пепел, а Рок получит убедительное доказательство эффективности «Факела». Наше сотрудничество будет весьма плодотворным.

— Вот почему вы так продвигали идею о сотрудничестве с Плавучим городом! — воскликнул Усиба. Он был ошеломлен. — Вы сговорились с Роком и Миком Леонфорте о «Факеле».

Акинага мрачно улыбнулся, и Усиба, вставая, почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Возникла ситуация, подобная той, которая сложилась, когда Оками стал кайсё: деспотичный лидер, человек, который один контролирует Годайсю. Это было нестерпимо.

— Ваша попытка установить неограниченное господство над Годайсю не удастся. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы не допустить этого.

Акинага повернулся и посмотрел на Усибу.

— Уважаемый министр, боюсь, что вы переоцениваете себя. У вас нет власти. Остановить меня вы не сможете.

— Да, в смелости вам не откажешь, — угрюмо заметил дайдзин.

— Не только в смелости. — На губах Акинаги зазмеилась улыбка. — Уверяю, мне очень жаль вас, министр. Мы принадлежим к одному поколению, радуемся одним и тем же радостям, но все это время я испытывал вас и пришел к выводу, что вы изменились с тех пор, как исчез Оками. Я был изумлен, когда, разговаривая с вами, почувствовал, будто воскрес кайсё. Мне кажется, вы слишком похожи на него.

— А если и так? С этим вы ничего не сможете поделать.

— О, еще как смогу. — Акинага притушил окурок в пепельнице, похожей на радужный панцирь насекомого. — Все карты у меня в руках.

Акинага подошел к черным металлическим полкам, забитым книгами по архитектуре и истории. Между книг он нашел листок рисовой бумаги и вытащил его.

— Вы знаете, что это? — зловеще спросил оябун.

— Торинава, — ответил Усиба и почувствовал, как от ужаса у него свело желудок.

— Да, — помахал листиком над его головой Акинага. Слово «торинава» означало специальную веревку, которой самураи связывали преступников. На жаргоне якудзы оно означало обязательство клана, не имеющего своего вождя, следовать приказам вождя другого клана.

— Вот, здесь у меня торинава от кланов Кокорогуруси и Ямаути. Теперь они подчиняются мне. По существу, я один теперь составляю внутренний совет. И с этого момента я новый кайсё.

Эти слова Акинаги произвели на дайдзина впечатление разорвавшейся бомбы, ему захотелось бежать из железобетонной комнаты и скрыться, но, как истинный самурай, он смиренно стоял, принимая наказание. Теперь он понял, что ему ни в коем случае не следовало соглашаться с планом внутреннего совета низложить Оками. Члены этого совета представили Микио властолюбивым деспотом. В действительности же все было как раз наоборот. Кодзо собирался убить Николаса Линнера, а Тёса и Акинага строили заговоры друг против друга, пытаясь занять пост кайсё. Хотя каждый из них клялся, что нового кайсё не будет.

122