Плавучий город - Страница 30

— Добрый вечер, Кисоко-сан, — почтительно произнес Акира, — простите, что я побеспокоил вас в столь поздний час.

Кисоко спокойно посмотрела на него.

— Время для меня не имеет значения, — ответила она хорошо поставленным голосом, — как и сон.

У нее был необычный голос, которым она с одинаковым успехом могла подбодрить собеседника и сразить его наповал. Было видно, что она привыкла общаться с мужчинами и не чувствовала от этого никакого неудобства.

— Не хотите ли бренди? — спросила Кисоко дружелюбно.

— С удовольствием, — ответил Тёса, внимательно глядя на женщину.

На ней было роскошное кимоно из шелковой парчи в черно-синих тонах. В соответствии с традицией на запястьях и у ворота было видно нижнее кимоно из мягкого черного шелка. Словом, это была настоящая японка, однако ее прическа и макияж были выдержаны в западном стиле и вполне соответствовали современной моде, как у какой-нибудь фотомодели.

Она протянула Тёсе стакан бренди и уселась в позолоченное кресло в стиле Людовика XV. Акира подошел к шкафу, чтобы полюбоваться самурайскими доспехами.

— Великолепно: — произнес он. — Я вам завидую.

— О, это ведь не мое. Все принадлежит моему сыну Кену. Он просто околдован старинным японским оружием. — Ее взгляд переместился с лица Тёсы на доспехи. — У него обостренное чувство чести. Для нашего времени это противоестественно. — Женщина усмехнулась. — Наверное, он хотел бы жить в XVII веке. То время больше соответствует его духу и склонностям. Мне кажется, он просто не может принять наш сложный и коварный современный мир.

Все это Кисико-сан говорила о своем ребенке, который был инвалидом. Наверное, она не верила, что сын обречен навсегда остаться калекой и, как каждая любящая мать, надеялась, что он еще поправится и займет свое место в обществе. Во всяком случае Тёса не мог не восхищаться ее верой и мужеством.

Женщина улыбнулась.

— Однако я должна извиниться. Вы пришли сюда не затем, чтобы слушать мою болтовню.

Тёса повернулся лицом к Кисоко и сделал маленький глоток бренди. Он не любил этот напиток, но ценил его лечебные свойства.

— Я хотел бы поговорить с вами, — сказал Акира, — о полковнике Линнере и вашем брате.

Кисоко повернула к нему голову, как испуганная птица, но тут же ободрила его улыбкой.

— Продолжайте.

— Мне не хотелось бы обижать вас...

— Какие могут быть обиды, Тёса-сан, мы столько лет знаем друг друга! Вы сидели у меня на коленях, когда были ребенком. Я гуляла с вами в парке Уэно и однажды спасла вашего змея, который запутался в ветвях вишневого дерева.

— Да, я помню. На нем был изображен тигр.

Кисоко кивнула.

— Весьма свирепое создание, которому тем не менее нужна была вся ваша любовь, чтобы выжить.

— Мой брат как-то попытался украсть у меня этого змея, и я его здорово поколотил.

— Насколько мне помнится, он попал в больницу с переломом ключицы.

— Из-за этого у него и по сей день одно плечо ниже другого. Но зато он никогда больше не пытался что-либо украсть у меня.

Тёса немного помолчал, обдумывая сказанное. Он знал, все эти разговоры о детстве Кисоко завела неспроста. Она была большая мастерица говорить иносказательно, любила приводить примеры, которые, казалось бы, имели весьма отдаленное отношение к обсуждаемой теме и все-таки непосредственно ее касались. На что же намекала она в данном случае?

— Полагаю, вам известно о том, что Томоо Кодзо пытался убить Николаса Линнера?

— Средства массовой информации ничего об этом не сообщали. Наверное, полиция позаботилась и не дала в газеты никаких сведений.

— Кодзо считал, что полковник и ваш брат были виновны в смерти его отца в 1947 году.

— Да. Я помню тот день, когда его тело нашли в Сумиде.

— Скажите откровенно, Томоо был прав? Они виновны в смерти его отца?

— Конечно, нет, — произнесла женщина без всякого сомнения. — Томоо был психически больным человеком, это каждому известно. Все еще удивлялись, как это вы терпели его присутствие в совете.

— Тогда скажите, ваш брат и полковник Линнер были добрыми друзьями?

— Друзьями? — она вскинула голову. — Довольно странное определение для их отношений. Полковник был представителем Запада, как могли они быть друзьями?

— Внутренне Линнер был японцем.

— Да ну? Мне странно это слышать... Тёса поставил стакан на столик.

— Вы опровергаете факты?

— Какие факты? Вы путаете общеизвестный миф с фактами.

— Полковник Линнер делал все, что мог в условиях оккупации, чтобы восстановить нормальную экономическую и политическую жизнь в Японии. И это подтверждается документами.

— Это не вызывает сомнения. — Кисоко одним глотком допила свой бренди. — Но он также прилагал все усилия, чтобы ликвидировать военно-промышленный комплекс нашей страны. Все, чем мы обладали до войны, было уничтожено.

Тёса застыл как вкопанный, его мысли были в смятении.

— Простите, но я вас не понимаю...

— Да что тут понимать? В оккупационном аппарате были люди, которые использовали лучшие военные умы Японии для защиты интересов Америки против коммунистов в районе Тихого океана. Мы были оплотом этой страны на Дальнем Востоке, сдерживающей силой, направленной против Советского Союза и континентального Китая. Американцы нас разоружили, а потом заставили охранять свой передний край. Все это странно, вам не кажется?

— Я знаю, что некоторые американцы из штаб-квартиры оккупационных сил хотели провести ряд судебных процессов над японскими военными преступниками.

— Да, но целую группу генералов удалось оградить от судебного преследования. В учебниках истории говорится, что этих генералов так и не нашли. Но я-то знаю, куда они исчезли. Они ушли в подполье. И стали шпионить в пользу американцев!