Плавучий город - Страница 47

— Я уже чувствую, как грехи моих предшественников сжигают заживо мое тело, — произнес Сидаре тоном, ни на секунду не позволявшим поверить в искренность его слов.

«Вот он, представитель нового поколения якудзы, — подумал Николас, — самоуверенный, дерзкий, высокообразованный, спокойно занимающийся своей деятельностью при полном попустительстве закона».

Осанка и манеры этого человека говорили о том, что он — в отличие от Кодзо или Тёсы, «людей с улицы», — выпускник солидного университета, вовсе не чуждается общения и даже может быть весьма демократичным. Не то что надутые спесью старые оябуны.

— Я вижу, вы прекрасно справились с выпавшими на вашу долю испытаниями, — заметил Тати.

— Ты спас нас обоих, Николас, хотя я до сих пор не пойму, как ты это сделал, — проговорила Сейко. — Я почувствовала, как ты закрыл меня своим телом, потом... воздух вдруг стал горячим и жидким, как будто бы мы погрузились в расплавленный воск, Я потеряла слух и зрение. Меня охватил ужас. Я попыталась вырваться из этого воска, но тут сверху обрушился страшный удар, и я решила, что нас сейчас разорвет на куски. Раздался протяжный вой, и в этот момент я потеряла сознание.

Пока Сейко говорила, Сидаре прохаживался по полированной плитке пола, залитой солнечным светом. На нем был элегантный бежевый костюм свободного итальянского покроя. Николасу становилось все труднее не замечать его присутствия.

— Я использовал тау-тау, — ответил он девушке, — постарался создать...

— Что-то вроде щита?

— Нет, не совсем. Представь себе реактивный самолет или гоночный автомобиль. Встречный поток воздуха обтекает его со всех сторон. А теперь на месте автомобиля вообрази два человеческих тела. Я прошел через взрывную волну почти так же, как автомобиль — сквозь набегающий воздушный поток.

Сидаре подошел к Линнеру и встал рядом с ним, и тут Николас увидел, что в его блестящих черных глазах не появилось никаких чувств, они были холодными и пустыми. Тати наклонил голову набок и произнес уже знакомым официальным тоном:

— Мне рассказывали, Линнер-сан, что вы изучали айкидо. А вам знакомо искусство джиу ваза?

— Тати... я ведь просила...

— Не беспокойся, Сейко, — перебил ее Николас. — Оябун сделал первый шаг, значит, он сознательно выбрал этот путь.

Но Сейко не желала допускать, чтобы Тати пренебрег ее предостережением.

— Мы так не договаривались, Тати, — сказала она взволнованно. — Я прошу вас перестать играть мускулами, здесь для этого сейчас не место и не время.

— Успокойтесь, Сейко.

Николас посмотрел на Сидаре с возрастающим интересом. Этот человек заставил Сейко замолчать одной-единственной фразой. Чем это объяснить — благоговейным страхом женщины перед одним из трех оябунов якудзы, входящих в тайный совет Годайсю, или уважением к мужчине, который ей небезразличен?

— Сожалею, но не могу предложить вам традиционного облачения бойца айкидо, — продолжал Сидаре, — у меня под рукой нет ни ги, ни накамы. Впрочем, ваш купальный костюм вполне подойдет. Выйдем на пляж?

— Что вы делаете, Тати? Николас проспал целых тридцать три часа, только что пришел в себя, а вы предлагаете ему сражаться? — скорее с укором, чем с мольбой проговорила Сейко. — Что творится с вами, Сидаре?

— Я же сказал — успокойтесь.

Они вышли из комнаты. Красный диск солнца висел над самым горизонтом. Вечерний бриз покачивал пальмы; влажный воздух постепенно становился прохладнее. Небо приобрело тот самый желто-голубой оттенок, который вызывал в памяти Николаса пейзажи Вьетнама; зеленые волны с силой обрушивались на широкую полосу белого песчаного пляжа.

Линнер попытался найти на берегу какой-нибудь ориентир, который помог бы ему определить, где они находятся, но не успел этого сделать: Сидаре нанес ему предательский удар ниже пояса, который Николас лишь частично сумел парировать. Он стал медленно оседать на песок. И в этот момент Сидаре железной хваткой схватил его правое запястье, вывернул его, и используя энергию падения соперника, с размаху бросил его наземь. Боль пронзила тело Николаса, и он внезапно обрадовался — эта боль была сигналом к пробуждению. Он слишком долго спал, К тому же из-за сильнейшей концентрации и выброса энергии, которые помогли ему во время взрыва спасти себя и Сейко, он потерял много сил и еще не успел восстановиться. Поэтому даже боль его обрадовала, напомнив, что он все еще жив.

Николас покатился по песку, уклонившись от ноги Сидаре, которая чуть не обрушилась на его ребра. Затем попытался сбить соперника «ножницами», но тот изящно уклонился от удара, будто исполнял танцевальное па. Они сражались довольно долго, пока, наконец, Николас сумел нанести оябуну сильный удар по почкам. Сидаре охнул, захрипел от боли, покатился по песку, но быстро встал на ноги и выбросил вперед правую кисть, в которой был зажат короткий изогнутый дротик. Тати, видимо, прятал его под одеждой. Еще мгновение — и противник раздробил бы Николасу руку.

Тогда Линнер направил на врага свою психическую энергию. Рука Сидаре застыла в воздухе, и Николас ребром ладони, словно лезвием меча, нанес по запястью оябуна страшный удар.

Сидаре, вскрикнув от боли, отступил, уронил дротик и устремил свой вороний взгляд на соперника. Духовные сущности двух этих людей, невидимые взгляду непосвященного наблюдателя, столкнулись, и Николас понял, что Сидаре тоже тандзян! Обладателей духовных, сущностей было так мало, что после смерти Кансацу, его наставника, он тщетно тратил время в поисках хотя бы одного высокоразвитого сознания, И вот наконец нашел его здесь, на неведомом океанском берегу! Линнера охватило пьянящее чувство радости, которое тем не менее было смешано с глубокой безотчетной тревогой. Сидаре наклонился, поднял дротик и протянул его Николасу, затем отвесил ему глубокий церемониальный поклон.